Демоны древнего Белуджистана

Недавний теракт в больнице пакистанского города Кветты, во время которого погибли 97 человек, вновь привлек внимание к еще одной неспокойной точке на карте мира.  Кветта — это столица пакистанской провинции Белуджистан. Город-миллионник с непростой историей, Кветта давно считается в Пакистане самой настоящей «горячей точкой».

Стреляют здесь часто, нередки и теракты. Поэтому никто не удивился очередному убийству, жертвой которого стал известный адвокат Билал Анвар Кази — президент Ассоциации адвокатов провинции Белуджистан. Именно с ним и собрались проститься жители и гости Кветты, когда в реанимационном отделении больницы прогремел взрыв. Большинство погибших — это коллеги Билала Кази, адвокаты и журналисты, пришедшие проститься с товарищем. Ответственность за теракт взяла на себя группировка «Вилаят Хорасан» — ячейка террористической организации «Исламское государство» (запрещена в Российской Федерации).

Белуджистан не зря называют «Курдистаном» Среднего Востока — это тоже разделенный между Ираном и Пакистаном регион, населяющие который белуджи безрезультатно пытаются добиться политической независимости.

 

Пакистанский Белуджистан занимает выгодное географическое положение — это выход на побережье Аравийского моря и Индийского океана, где расположены порты Ормара, Дживани и Гвадар.

Сам Пакистан рассматривает провинцию Белуджистан в качестве инструмента реализации своих геополитических интересов, объект стратегических амбиций. Гвадар для Пакистана — инструмент интеграции экономики в Китай, а также доступ к рынкам Средней Азии с точки зрения импорта энергоресурсов и экспорта китайских товаров.

Кроме того, Гвадар призван стабилизировать западные мусульманские провинции Китая путем привлечения инвестиций в регион и усиления экономических связей с мусульманскими странами Средней Азии.

Для Китая – регион важен с нескольких ракурсов. Прежде всего, это стоянка для кораблей ВМФ, транспортный коридор для Западного Китая, возможность контроля над военной активностью США в зоне Персидского залива, а также связующее звено Иран-Пакистан, которое выступает в качестве дополнительной оси китайского трансконтинентального проекта.

Второй внерегиональный игрок — Индия, объектом внимания которого выступает порт  Чахбехар, расположенный на берегу Оманского залива, в Иранской провинции Систан и Белуджистан. Будучи одним из крупнейших портов Ирана, Чахбехар оборудован для приема океанских судов и является одним из ключевых элементов транспортного коридора “Север-Юг”.

Для Индии порт Чахбехар выгоден, потому что позволяет коротким путем доставлять грузы в Афганистан, Россию и Среднюю Азию, исключая транзит через Пакистан. Для Ирана порт Чахбехар — самая близкая точка доступа в Индийский океан, для востока страны — это важнейший центр торговли. Кроме того, развитие Чахбехара — часть программы централизованного бункеровочного бизнеса.

Но, плохо контролируемая пакистанскими властями ситуация, почти прозрачные границы с Ираном и Афганистаном, давние сепаратистские настроения — все это создает благодатную почву для разжигания в Белуджистане очередной «войны за веру».

Ираноязычные белуджи населяют огромные территории — от побережья Аравийского моря на юге до Афганистана на севере, от восточных иранских провинций до индо-пакистанской границы. К ним примыкают брагуи — родственники индийских дравидов, ведущие схожий с белуджами образ жизни и также исповедующие ислам суннитского толка. Белуджи сильно радикализованы. Народ, насчитывающий от 8-9 до 20 млн. человек, до сих пор не имеет своей государственности.

Белуджи всегда славились на весь Средний Восток своей воинственностью. Несмотря на принадлежность к иранским народам, свое происхождение большинство белуджских племен почему-то возводит к арабам. На протяжении веков кочевники-белуджи контролировали огромные территории на стыке границ современных Ирана и Пакистана, периодически осуществляя нападения на оседлых соседей. С XVII века на территории Белуджистана существовало Келатское ханство, однако большинство племен фактически сохраняло полную автономию во внутренних делах.

В конце XIX века Келатское ханство приняло британский протекторат. Пустынные края, где кочевали белуджи, поделили между собой Персия и Британия. За многие десятилетия воинственные белуджи, как казалось, смирились с участью вассалов Британской империи и даже с доблестью несли службу в колониальных войсках Британской Индии.

Но когда в 1947 году появились независимые Индия и Пакистан, территория Келатского ханства, населенная белуджами, была включена в состав Пакистана — как государства мусульман бывшей Британской Индии. Это решение вызвало очень негативную реакцию со стороны белуджских феодальных вождей, которые ждали, что распад Британской Индии вернет Келатскому ханству независимость. Так началась история непрекращающейся борьбы белуджей за независимость.

Многие десятилетия сохраняется напряженная обстановка и в Иранском Белуджистане. Провинция Систан-Белуджистан — один из самых отсталых в социально-экономическом отношении регионов Ирана. Но экономические проблемы лишь оттеняют колоссальные противоречия, которые существуют между официальным Тегераном и белуджской оппозицией.

Белуджи — мусульмане-сунниты, тогда как большинство населения Ирана — шииты. Именно это обстоятельство, в конечном итоге, и привело к постепенному выдвижению на главное место не столько национально-освободительных, сколько религиозно-фундаменталистских лозунгов.

Иранские белуджи обвиняют шиитские власти страны в дискриминации по религиозному признаку, а в Пакистане местные белуджи — сунниты отыгрываются на шиитском меньшинстве хазарейцев. Хазарейцы — ираноязычные потомки монгольских завоевателей Афганистана, живущие обособленно и исповедующие шиитский ислам.

Белуджи и пуштуны относятся к хазарейскому населению весьма прохладно, так как считают хазарейцев низшей частью афганского / пакистанского общества. Поэтому хазарейцы очень часто становятся объектами нападений со стороны белуджских и пуштунских радикалов.

Границы между Ираном и Пакистаном, проходящие через пустыни Белуджистана, весьма прозрачны. Кочевники — белуджи их никогда не соблюдали, а в современных условиях это обстоятельство сыграло на руку радикальным организациям. Еще в 1980-е годы здесь действовало Белуджское освободительное движение Абдул Азиза Моллазаде. Финансовую и военно-техническую помощь ему оказывал иракский лидер Саддам Хусейн, действовавший по принципу «враг моего врага — мой друг».

Однако затем иранским властям все же удалось нанести ряд сокрушительных ударов по группировке. Часть ее лидеров погибла, другие видные активисты эмигрировали. Но уже в начале 2000-х годов у террористов первой волны появились достойные преемники, которые превзошли учителей.

Самой крупной из ныне действующих в Иранском Белуджистане террористических организаций является «Джундалла» — «Воины Аллаха». Созданная еще в начале 2000-х годов, эта организация подняла лозунги борьбы против притеснений суннитского населения Белуджистана со стороны шиитских властей Ирана. За тринадцать лет борьбы «Джундалла» уничтожила несколько сотен иранских военнослужащих.

Деятельность белуджских террористов по дестабилизации провинции Систан-Белуджистан выгодна геополитическим противникам Ирана. Ведь в последнее время Тегеран очень большое внимание уделяет экономическому развитию отсталой провинции, рассчитывая проложить через нее транзитный коридор для сообщения со странами Центральной и Южной Азии.

Иранское руководство неоднократно обращалось за помощью к правительству Пакистана, но пакистанские спецслужбы, обещая разобраться с деятельностью белуджских радикальных организаций на территории Восточного Белуджистана, в действительности не предпринимают к этому должных усилий. В результате невозможности или, что скорее, нежелания Исламабада организовать серьезный контроль над ситуацией в провинции Белуджистан, районы обитания белуджей превратились в столь же опасную зону, сколь и пуштунский Вазиристан в Зоне племен на северо-западе Пакистана.

До недавнего времени белуджские радикалы тесно сотрудничали с пакистанскими структурами «Аль-Каиды» (запрещена в России). Но затем по созданной Усамой бен Ладеном организации были нанесены достаточно серьезные удары. Сначала два года назад убили Омара Абдул Латифа, более известного как «Лукман» — полевого командира, считавшегося командующим силами «Аль-Каиды» в Белуджистане и Южном Пенджабе. Затем сотни сочувствующих «Аль-Каиде» были арестованы и, наконец, у организации появился не менее активный и опасный соперник в борьбе за влияние на умы радикальной молодежи.

Еще в 2014 г. в Белуджистане активизировались структуры «Исламского государства». Считается, что среди части белуджской молодежи в Кветте давно существует мода на «Исламское государство». Вероятно, организация нашла поддержку и среди разрозненных боевиков — фанатиков, прежде примыкавших к другим радикальным группировкам, таким как «Техрик-и-Талибан Пакистан» и «Лашкар-э-Джангви». Возможно даже, что часть полевых командиров «Техрик-и-Талибан Пакистан» и «Джундаллы» уже присягнула на верность «Исламскому государству».

В любом случае, сегодня Белуджистан представляет собой для «Исламского государства» один из наиболее интересных в стратегическом отношении регионов. Несмотря на многочисленность пакистанских и иранских спецслужб, вряд ли они смогут полноценно противостоять деятельности эмиссаров ИГИЛ. Пропаганда «Исламского государства» эксплуатирует очень болезненную для Белуджистана тему этноконфессиональных противоречий. В Иране суннитов — белуджей призывают повернуть оружие против шиитского Тегерана, в Пакистане напоминают о старых соседях и соперниках — хазарейских шиитах, а также всячески пугают опасностью вестернизации и отказа от национальных традиций.

Для консервативной пакистанской провинции пропаганда «Исламского государства» представляет собой вполне понятную и апеллирующую к конкретным ценностям и установкам местного населения идеологию.

Именно здесь, в Белуджистане, до сих пор очень сильны традиционные патриархальные устои. По строгости нравов и «крутости» расправ за нарушение обычаев Белуджистан может составить достойную конкуренцию пуштунским районам пакистанской Зоны племен, считающейся наиболее опасной территорией страны, крайне слабо контролируемой силовыми структурами центрального правительства.

Укрепление позиций «Исламского государства» в Белуджистане несет серьезную опасность для региона. Очень высок риск начала этнических и религиозных чисток, по типу тех, что ИГИЛ проводит в Сирии и Ираке против христиан, шиитов и езидов. Только в Белуджистане жертвами геноцида станут шииты — хазарейцы и персы, а также последователи секты Зикри.

Пакистанское правительство всячески отрицает саму возможность такого поворота событий. Но события последнего времени, включая и террористический акт в Кветте, говорят о том, что Белуджистан вполне может превратиться в один из фронтов действий международных террористов.