Рейд на острова: итоги визита Путина в Японию

Приветствуя Владимира Путина в родном Нагато, Синдзо Абэ уже в первые минуты встречи несколько раз произнес слово «онсэн». Идею «онсэн-саммита» с Путиным японский премьер придумал лично — он сам любитель горячих источников и знает, что его гость тоже охотно ходит в баню. Особые надежды, судя по отзывам японских переговорщиков, возлагались на чудесные способности этих источников сближать людей и прочищать мышление. Погрузив Владимира Путина в онсэн (а еще лучше — погрузившись вместе с ним), Абэ надеялся донести до российского лидера, насколько он ценит отношения с ним и с его страной и насколько Москве и Токио нужно по-новому взглянуть на свои отношения.

Президент РФ Владимир Путин и премьер-министр Японии Синдзо Абэ во время официальной встречи в Токио

Похожую мысль Абэ озвучивал и публично, выступая в сентябре на экономическом форуме во Владивостоке. «Онсэн-дипломатия» — очень характерное проявление подхода Абэ к отношениям с Россией и ее лидером.

Личный проект премьера

Из-за военного союза с США и особого значения американского рынка для японских компаний (торговый оборот в 2015 году составил $197,5 млрд) большая часть деловой и политической элиты Японии ориентирована на Америку. Поэтому демонстративное сближение с противником своего главного союзника у многих в Токио до сих пор вызывает вопрос: а что конкретно получит Япония в обмен на те знаки внимания, которые Абэ оказывает Москве?

В таких условиях развитие отношений с Россией — спецоперация, которой управляет лично Абэ с помощью нескольких доверенных людей. Даже МИД, главный носитель экспертных знаний по России и территориальному вопросу, во многом превратился в техническое ведомство, в то время как главную роль играет часть Совета национальной безопасности во главе с премьером.

В чем заключается особый подход Абэ к России? По отзывам японских экспертов и переговорщиков, премьер и правда считает, что в его силах договориться с Путиным о решении территориального вопроса. Сам Абэ — первый сильный премьер после череды глав правительств, большинство из которых не задержались у власти дольше года. У него есть достаточно политического капитала и времени, чтобы брать на себя обязательства и выполнять их. Путин в его глазах сильный и прагматичный лидер, который действует в национальных интересах России, но при этом хорошо относится к Японии, имеет опыт отдачи территорий (в ходе пограничного размежевания с Китаем), а также достаточно популярный чтобы объяснить населению любое свое решение. Второго такого шанса может и не представиться.

Кроме того, отношения с Россией для Абэ — часть гораздо более широкой геополитической картины. В ней главной угрозой для Японии становится набирающий силы Китай, и вот эту установку уже разделяет подавляющее большинство японской элиты. Именно при Абэ курс на сдерживание Китая приобретает все более яркие очертания.

Японская дипломатия активизировалась и в Центральной Азии, и в тропической Африке — в тех регионах, где у Японии вроде бы нет жизненно важных коммерческих интересов, зато есть растущее китайское присутствие. Любой разговор в Токио на внешнеполитическую тему заканчивается фразой, что «Япония никогда не признает китаецентричный порядок в Азии», хотя о сути этого «китаецентричного порядка» никто не может сказать ничего конкретного.

Россия в этом раскладе играет очень важную роль. С середины 2000-х в Токио с нарастающим беспокойством наблюдали за российско-китайским сближением, а после 2014 года оно стало вызывать откровенную тревогу.

Премьер Абэ считает, что Японии по силам если не вовлечь Россию в коалицию стран для сдерживания Китая, то хотя бы вернуть отношения РФ и КНР на докрымский уровень, то есть без развития масштабного военно-технического сотрудничества и без строительства труб, которые привяжут нефтегазовые богатства Сибири исключительно к Китаю. Именно поэтому развитие отношений с Москвой в контексте сдерживания Китая — самостоятельная ценность для японского премьера.

Целевая аудитория разворота

То, что японский премьер не послушал увещеваний Барака Обамы и нарушил просьбу старшего партнера не ехать к Путину, вызвало уважение не только в Москве, но и среди многих соратников в Либерально-демократической партии. Тем самым премьер показал, что Япония снова становится нормальной страной со своими национальными интересами, которые порой могут отличаться от интересов США.

Но как же пробраться в душу к Владимиру Путину, помимо входа через онсэн? Здесь для Абэ важную роль сыграли советы бизнесменов. Выстраивая свою российскую стратегию, Абэ исходил из того, что необходимо показать Москве, что Япония может быть альтернативой Китаю при освоении Сибири и Дальнего Востока.

Российская сторона, в свою очередь, довольно умело играла на чувствах Абэ и его окружения. Весь 2014 и 2015 годы на различных уровнях японцев то корили за принятие санкций (роль злого полицейского в основном досталась дипломатам), то рассказывали, как удачно развивается сотрудничество с Китаем, то предлагали, что японцы могли бы сделать, если они хотят развивать бизнес и хоть немного конкурировать с китайцами.

Лучше, чем с китайцами

Подписанные 16 декабря 80 документов российские и японские переговорщики не без оснований считают главным результатом президентского визита. Впрочем, внимательное чтение этого списка и общение с японским бизнесом успокаивает эмоции не хуже, чем онсэн. Прежде всего, несмотря на гору документов, итоговая сумма оказалась довольно скромной — по словам заместителя генсека японского кабинета министров Котаро Ногами, она составила $2,54 миллиарда.

Значительная часть реальных денег приходится на «мегапроекты» с участием госкорпораций  (как их называют японцы «подарки царю»), хотя они оказались куда более скромными, чем дары китайского лидера Си Цзиньпина. Таким, например, выглядит соглашение JBIC и РФПИ о создании совместного фонда на $1 миллиард, а также соглашение с JBIC о предоставлении $200 миллионов проекту «Ямал СПГ» (хотя это немногим больше 1% от необходимого проекту финансирования, а китайские банки предоставили уже свыше $10 миллиардов). Самое главное в этих документах даже не размер сумм, а то, что они подписаны с компаниями, находящимися под американскими санкциями.

Остальные документы в основном обозначают возможное меню будущего сотрудничества. 43 из 68 корпоративных документов — это либо меморандумы, либо соглашения о намерениях (иногда просто захватывающие дух востоковеда, вроде развития российских заводов по методике кайдзен), причем многие из них базируются на уже ранее подписанных документах (например, проекты «Роснефти» и «Газпрома»).

Многие из анонсированных планов сконцентрированы на Дальнем Востоке в территориях опережающего развития (ТОР) или свободном порту Владивосток. Но, стоит отметить, что на данном этапе, японский бизнес крайне консервативно относится к потенциальным проектам в РФ. То, что экономическое сотрудничество за последние два года развивается не очень хорошо, признавали даже Путин и Абэ на итоговой пресс-конференции. За 2015 год торговля между двумя странами упала с рекордных $34 миллиардов до $20,9 миллиарда из-за дешевой нефти и девальвации рубля, а за девять месяцев этого года падение продолжилось — еще на 40%.

Торг за острова

На этом фоне неожиданно оптимистичными выглядят договоренности, которые удалось достичь по самому сложному вопросу — территориальному. Путин и Абэ подписали два заявления на этот счет. Первое — с поручением начать консультации о совместном хозяйственном освоении Южных Курил, прежде всего в сфере рыболовства, выращивания рыбы и морепродуктов, а также туризма.

Москва и Токио зафиксировали, что совместная хозяйственная деятельность не будет противоречить их принципиальным позициям по вопросу суверенитета, а для работы на островах может быть заключено отдельное международное соглашение.  Не очень ясно, кто больше выигрывает от этой договоренности: Россия может получить инвестиции в острова,  а Токио может рассказывать гражданам, что вернул острова хотя бы частично — в виде рыбы и гребешка.

Второе не менее важное соглашение — согласие России допустить на острова их бывших японских жителей в упрощенном порядке, оформленное в виде отдельного заявления.

Конечно, все эти шаги (кстати, тоже пока не необратимые) никак не приближают Москву и Токио к решению главного вопроса — разделу спорных территорий и юридическому оформлению этого раздела. Здесь сплелось сразу столько проблем, что разрубить этот узел не представляется возможным. Суверенитет над всеми Южными Курилами позволяет России считать Охотское море своим внутренним морем. К тому же здесь расположены проливы, наиболее удобные (и незаметные для американских спутников) для выхода российских подлодок на патрулирование в Тихий океан.

Возможно, Россия готова вернуться к формуле декларации 1956 года, передав Шикотан и Хабомаи после заключения мирного договора. Но здесь всплывают другие трудности. Прежде всего, последовательность шагов имеет значение: Москва настаивает, что исходным пунктом должно стать признание итогов Второй мировой войны и суверенитета РФ над всеми четырьмя островами, а после подписания договора Россия «передаст» маленький Шикотан и гряду Хабомаи в качестве жеста доброй воли. Япония же настаивает именно на «возвращении» островов, причем уже соглашаясь порой принять Шикотан и Хабомаи в обмен на мирный договор и инвестиции. Но полностью отказываться от хотя бы символических претензий на Кунашир и Итуруп для Токио сейчас невозможно из-за общественного мнения в Японии.

Наконец, для России важно, будут ли на Шикотан и Хабомаи в случае их передачи распространяться гарантии американо-японского договора и не появится ли на островах военная инфраструктура США. Для Японии такие оговорки неприемлемы — принимать острова с ограниченным суверенитетом там пока никто не готов.

Неслучайно Москва и Токио пытаются найти решение не первый десяток лет и никак не находят. Оба государства нередко бывают уверены, что противоположная сторона находится в более слабой позиции и вот-вот уступит — и всякий раз эти надежды оказываются напрасными. На сей раз Путин и Абэ по крайней мере честно говорили, что быстрого решения проблемы не будет, даже несмотря на целебные свойства онсэн, тем более Путин туда так и не сходил. «Мне удалось прикоснуться только к одному горячему источнику, — признался российский президент. — Это саке местного производства, называется „Восточная красавица“. Очень рекомендую, но думаю, что нужно знать меру».

Теперь стороны, очевидно, займутся анализом результатов визита и символической продажей их населению и целевым аудиториям в Пекине и Вашингтоне. А заодно последят за общественной реакцией.

А вот в Японии, судя по первой реакции, переговоры большого восторга не вызвали. Генеральный секретарь правящей ЛДПЯ Тосихиро Нокай уже признал, что «большинство граждан разочарованы итогами саммита». Публикации во многих японских СМИ также представляли итоги саммита как дипломатическую победу Путина и проигрыш Абэ. Пока из-за общей глобальной неопределенности, барометром которой стал твиттер Дональда Трампа, делать какие-то выводы рано.

В октябре ЛДПЯ изменила партийный устав под Абэ, и теперь он сможет возглавлять партию и правительство до сентября 2021 года, так что время на переговоры с Путиным у него еще есть. Но если прогресс на переговорах по территориальному вопросу окажется слишком медленным и отколоть Россию от Китая за это время не удастся (а сворачивание военно-технического сотрудничества между Москвой и Пекином выглядит маловероятно даже после победы Трампа), не исключено, что в будущем Синдзо Абэ будет не готов тратить слишком много времени и политического капитала на сближение с Москвой.

Александр Габуев

Источник