EN
Эрдоган консолидировал власть в Турции. Что дальше?
Президент Турции Реджеп Тайип Эрдоган объявил о победе сторонников идеи расширения президентских полномочий в ходе референдума и отметил, что впервые в истории страны изменение политической системы прошло путем мирного голосования.
В результате голосования 16 апреля, которое называют поворотным моментом в истории страны, Турция превратится из парламентской в президентскую республику.
Чего добился Эрдоган в краткосрочной перспективе, в общем, понятно — он консолидирует власть. Но что будет через 10-20 лет? Обозреватель Би-би-си Михаил Смотряев побеседовал с востоковедами Еленой Супониной и Александром Сотниченко.
Елена Супонина: В долгосрочной перспективе Эрдоган обеспечил себе возможность баллотироваться на пост президента. Он обнулил все прошлые президентства, и отсчет теперь будет начинаться с 2019 года, причем он сможет принимать участие и в следующих выборах.
Что касается стратегии и большой политики, то сейчас на Ближнем и Среднем Востоке, надо признать, далеко никто не загадывает: события развиваются столь стремительно, и масштаб меняется столь кардинально, что, несмотря на все попытки, ни у кого нет четкой стратегии.
Александр Сотниченко: Теперь Эрдогану придется всерьез заняться внутренней оппозицией. Ему повезло: эта внутренняя оппозиция чрезвычайно расколота. Мало того, различные фракции этой оппозиции ненавидят друг друга иногда даже больше, чем Эрдогана.
Что это за оппозиция? Это, во-первых, традиционные кемалисты, последователи Мустафы Кемаля Ататюрка, выступающие за светскую Турцию и за ее развитие в рамках независимого национального государства. Таких становится все меньше и меньше, что позволяет политологам говорить об эпохе пост-секуляризма и пост-кемализма. Но они до сих пор представляют серьезную силу и, самое главное, категорически ненавидят вторую силу в оппозиции, и тоже очень мощную, — курдов.
Курдов в Турции 15 миллионов человек, и большинство из них выступают категорически против Эрдогана. Они выступают в общем-то за развал Турции, за автономию своих районов, и этим они не нравятся кемалистам.
Третья фракция оппозиции — это такие западники-либералы, сторонники вступления Турции в ЕС, но их время для Турции, я думаю, давно уже прошло, вопрос о вступлении в Евросоюз надо окончательно закрывать, а для этих либералов и других «леваков» остается один выход: взгляды свои не афишировать, а то и вовсе уезжать из страны.
Би-би-си: С одной стороны, Эрдоган хочет жить вечно, и лучше в президентском дворце — это часто встречается. С другой, в прессе, как в западной, так и в российской, уже появились комментарии в духе того, что результаты референдума возвращают Турцию обратно в доататюрковскую эпоху. И в худшем варианте, лет через 10-20, мы будем иметь очередной Иран, только не шиитский, а что будет к тому моменту с самим Эрдоганом, уже никому не интересно. То есть на Ближнем Востоке появится новый салафитский центр — а кому это нужно?
Е.С.: Я с этим не согласна. Партия справедливости и развития — не радикальная партия, при всей критике в ее адрес. Эрдоган — достаточно мудрый политик, он понимает, что крен в ту или иную сторону сейчас на международной арене не приветствуется. Турция — страна-член НАТО и дорожит своими отношениями не только с Россией, но и с США тоже. Так что никакого салафитского центра в Турции в ближайшее время не будет, да и заложенные Ататюрком основы весьма прочны, и разрушить их, даже при желании, будет не так просто.
А.С.: Я бы не согласился с термином «откат». Новое пришествие религии в политику — это отнюдь не откат. Секуляризм и модерн — это как раз вчерашний день, а вот эпоха постмодерна принесла нам новое прочтение религии, в частности ислама, в политике. Эрдоган, кстати, отнюдь не первый, вспомните исламскую революцию в Иране.
Действительно религиозных людей становится больше, это касается всего Ближнего Востока, и демографическая политическая тенденция здесь совершенно очевидна. Светские люди в Турции имеют одного ребенка, максимум двух, а то и вовсе не имеют семьи и детей, религиозные — от трех до пяти. Эта тенденция продолжается уже 40 лет, и, таким образом, в условиях прямой демократии исламистский электорат растет естественным путем.
Другое дело, что, в отличие от России например, где политику президента Путина так или иначе поддерживает около 80% населения, в Турции, напротив, почти половина электората выступает категорически против Эрдогана.
Би-би-си: Ну, это вопрос желания и необходимых навыков, что плавно подводит нас к вопросу об армии. Армия — уважаемый институт, в политических дрязгах на мелком уровне участия не принимает, но эта ситуация ведь может измениться? Все больше власти концентрируется в одних руках, не всем военным это нравится, что, собственно, мы и видели летом прошлого года. А дальше может быть хуже.
Е.С.: Ну, те военные, которым это не нравилось, уже оказались за решеткой, попытка переворота провалилась, и на этом этапе активные выступления военных, вероятно, закончились. Референдум нанес еще один серьезный удар по позициям военных — они теперь не смогут участвовать в выборах, меняется роль военных трибуналов. Эрдоган планомерно не то чтобы ослабляет армию, но отдаляет ее от участия в политической жизни. Военные традиционно выступали зачинщиками всяких заговоров и переворотов, и Эрдоган хочет с этим покончить.
GETTY IMAGES По последним данным, за пакет поправок в конституцию высказались более 51% граждан страны, против — около 49%
Би-би-си: Голоса на референдуме разделились почти поровну. При желании можно увидеть некоторые параллели с голосованием по «брекситу» прошлым летом — Великобритания разделилась на два примерно равных лагеря, и они друг друга не очень любят. Но это сдержанные европейцы. В Турции, пусть не в крупных городах, накануне голосования политические противники просто стреляли друг в друга…
Е.С.: Рефрендум показал, что общество в Турции расколото. Наряду с терроризмом это, наверно, самый серьезный вызов Эрдогану, и ему надо что-то с этим делать, как-то консолидировать общество, но получится ли это — большой вопрос. Он будет пытаться это делать, поскольку не может не понимать, насколько этот раскол опасен. Главная его задача — обратить внимание на экономику. Если он не допустит ухудшения экономического положения — а оно оставляет желать лучшего, то у него все получится.
Би-би-си: Вот тут-то и возникает вопрос, а на какой основе Эрдоган будет консолидировать общество? С экономикой в стране не очень, то, что военные обезглавлены сейчас, совершенно не означает, что в будущем у военной гидры не отрастут новые головы, примерно половина населения считает его если не диктатором, то кем-то похожим, а времени у него совсем нет…
Е.С.: С экономикой не очень хорошо, но и не очень плохо — есть у Эрдогана и успехи. И он будет стараться улучшить жизнь граждан, и некоторые слои населения вполне довольны его политикой. Как раз поэтому я считаю, что Эрдоган не будет наступать на заветы Ататюрка, а будет действовать очень осторожно, чтобы не поляризовать общество. Наконец, не надо забывать об угрозе терроризма, перед лицом которой общество обычно объединяется.
А.С.: Я не думаю, что Эрдоган будет заниматься примирением. Собственно, все время своего пребывания у власти он занимался уничтожением политической оппозиции, и делал это весьма успешно, блокируясь с другими политическими силами.
Например, в свое время он значительно потеснил кемалистов, блокировавшись с гюленовцами и курдами. В 2008-9 году его программа развития курдских регионов воспринималась позитивно, и я писал тогда, что курдская проблема в Турции, похоже, приблизилась к своему решению. Однако впоследствии это не помешало ему блокироваться с националистами, которые поддержали его на референдуме в том числе потому, что Эрдоган сейчас ведет очень жесткую политику в отношении курдов.
Вспомним попытку организации военного переворота, если не ошибаюсь, в 2011 году — «план Кувалда» — когда огромное количество военных, журналистов, профессоров университетов попали в тюрьму. Однако они все сейчас из тюрем выпущены, и с ними проводят активные консультации по внешнеполитической линии, и на их место в буквальном смысле теперь помещены бывшие союзники Эрдогана, сторонники проповедника Гюлена.
Я думаю, сейчас Эрдоган будет искусно маневрировать между различными противостоящими друг другу оппозиционными силами для того, чтобы уничтожать их по частям. Умения и опыта ему в этом не занимать.
GETTY IMAGES В декабре 2013 года тогда еще премьер-министр Эрдоган подписал с ЕС соглашение о либерализации визового режима. Значительного прогресса с тех пор достигнуто не было
Би-би-си: Что касается «взгляда на Запад», то для большей части населения Турции он уже вряд ли представляет интерес. Можно спорить, виновата ли в этом Турция или Евросоюз, — это не важно. Важно другое: ситуация в стране меняется стремительно, меняется, возможно, не в неприемлемую, но точно в нежелательную для Запада сторону, при этом Турция остается ключевым членом НАТО, это одна из стран альянса, чьи военные реально проходят тренировку в настоящих боевых действиях. Будут ли в этом плане качественные сдвиги, особенно если Эрдоган выиграет и следующие президентские выборы?
А.С.: Еще совсем недавно у Турции была стратегия и идеология внешней политики. Ее разрабатывал бывший премьер-министр Ахмет Давутоглу, в свое время ближайший соратник Эрдогана, и она предполагала, в частности, поддержку революций на Ближнем Востоке. Турки посчитали, что в Египте, в Сирии, в других странах к власти таким образом придут близкие Эрдогану по духу люди и сотрудничество с Турцией в этих странах — и политическое, и экономическое — будет поднято на принципиально новый уровень.
Однако, как видим, это стратегия потерпела полное поражение, в том числе в самой близкой к Турции стране — в Сирии. Поэтому Эрдоган сейчас перешел к абсолютному прагматизму. Прагматизм зачастую дает хорошие результаты, но, с другой стороны, их очень трудно просчитать, особенно в условиях Турции.
Турция действительно остается неким мостом между Европой и Азией, мостом между Россией и Средиземноморьем, и я думаю, что сейчас Эрдоган будет проводить политику лавирования между интересами России и Соединенных Штатов. И в XIX, и в XX веке это политика, как правило, приносила Турции успех. Поэтому сейчас Эрдоган будет смотреть, кто будет побеждать в Сирии.
Если политика России в Сирии окажется активной и успешной, то не исключено, что Турция будет продолжать свое сближение с Россией, будут реализованы наши крупные энергетические проекты, такие как «Турецкий поток» и строительство атомной электростанции «Аккую». Возможно даже политическое и военно-техническое сотрудничество по линии ОДКБ и Евразийского союза.
Но это только в том случае, если Россия будет успешна, а последние шаги Трампа в Сирии и вообще на Ближнем Востоке заставляют в этом сомневаться. Если побеждать будет Америка, Эрдогану ничего не останется, как присоединиться к американской коалиции и закрыть глаза на то, что в американцах его категорически не устраивает, — а именно на поддержку сирийских курдов.
Сейчас внешняя политика Турции, в том числе в отношении НАТО, зависит не от Турции, а от российско-американского противостояния на Ближнем Востоке и от того, кто выйдет из него победителем.