Идентификация Эрдогана

Кризис в отношениях между Россией и Турцией пока далек от завершения. Нежелание идти на диалог с Россией по вопросу уничтожения российского СУ — 24 вызывают необходимость дальнейшего применения ответных действенных политических и экономических мер в отношении Анкары. Безусловно указанные меры должны касаться прежде всего турецкой политической элиты и не затрагивать по возможности широкие слои турецкого населения, настроенные к России в целом позитивно и пока еще рассчитывающие на возрождение добрососедских отношений.

В значительной степени, это стало следствием так называемой турецкой доктрины «поворота на Ближний Восток».  Именно, активное участие Анкары в ближневосточной политике привело к серьезным экономическим и социальным проблемам внутри страны. В конце 2011 г. турецкое руководство поддержало “арабскую весну”, в результате чего в значительной степени потеряло ливийский, тунисский, йеменский и египетский рынок (общие потери превышают 10 млрд. долл. в год).

Торговля с Сирией ранее приносила большие дивиденды. В настоящее время она заморожена, а поддержка сирийских оппозиционеров превратилась в значительную расходную статью бюджета. Особую проблему представляют сирийские беженцы, численность которых в Турции превышает 2.5 млн. человек, из которых только 250 тыс. проживают в специально оборудованных лагерях. Расходы на них составили уже около 9 млрд. долл. Остальные, как правило, размещаются самостоятельно в крупных городах, что негативно сказывается на социальной обстановке в стране.

Кроме того, гражданская война в Сирии отразилась на путях турецкого экспорта в страны Персидского залива, которые ранее проходили по суше напрямую через Алеппо и далее Иорданию. В настоящее время товары приходится отправлять окружным путем — сначала большегрузные автомобили идут на пароме до Хайфы, затем через мост Алленби в Иорданию. Это удорожает турецкий экспорт, а также негативно влияет на имидж турецкого руководства, объявившего Израилю “холодную войну”.

Превращение Турции в перевалочную зону для боевиков, направляющихся в различные группировки на территории Сирии подняли уровень террористической активности. В 2015-2016 г. в Турции произошли самые кровавые теракты за всю историю страны. Курдский вопрос стоит остро как никогда.

В экономике наблюдается значительное снижение темпов роста ВВП (с 6-8% в 2006-2010 гг. до 2%), что в пересчете на душу населения и с учетом инфляции дает нулевой уровень роста в течение последних 4 лет. За 2014-2016 гг. турецкая лира потеряла до 50% своей стоимости (почти как рубль). Растет уровень безработицы, вызванной прибытием большого количества дешевой рабочей силы из Сирии. Резкое падение цен на энергоресурсы и использование различных серых схем по приобретению иракской и сирийской нефти, в том числе у террористических группировок не дало искомого положительного влияния на экономику.

Такая сложная социальная и экономическая обстановка негативно сказалась на политической стабильности в стране. На выборах в июне 2015 г. находящаяся у власти монопольно партия Справедливости и Развития получила всего 40% голосов избирателей, что не позволило ей сформировать однопартийное правительство и привело к новым выборам в ноябре 2015. 40% — это и есть реальный уровень поддержки президента Р.Т. Эрдогана, который смог при помощи политтехнологий, а также сплочения нации вокруг противостояния терроризму в ноябре 2015 г. добиться результата в 50% и все же сохранить монополию на власть. Но, тем не менее ПСР не удалось получить квалифицированное большинство — 330 мандатов (она получила только 317 из 550), необходимых для проведения референдума по новой Конституции.

Однако, на данном этапе, внутриполитическая обстановка  в самой Турции остается напряженной. В значительной степени это проявилось в отставке премьер-министра страны Ахмета Давутоглу.  Да, о партийном расколе пока речи нет, а сама партия выглядит довольно уверенно. Но, в тоже время, вектор политического развития Турции все больше склоняется в сторону авторитаризма. Одна из основных черт такой президентской республики «турецкого типа» — это почти полное отсутствие сдержек и противовесов широким полномочиям президента, который избирается всенародно и как бы подотчетен только своему электорату.

Однако никто в самой правящей партии и среди ее ключевых функционеров не демонстрирует желания помешать Эрдогану в осуществлении этого транзита к более авторитарной политической системе. По большему счету, Эрдоган и его ближайшие сторонники утвердили негласное правило приоритетности президента Эрдогана во всех вопросах управления страной и делах правительства, безотносительно наличия или отсутствия новой Конституции.

В чем же заключается ключ такого жесткого контроля Эрдогана над своей партией? Одна из причин — он пользуется устойчивой популярностью у значительной части населения как чрезвычайно сильный лидер. Эрдоган умело транслирует свои идеи избирателям и рационализирует их с точки зрения общественных интересов. Позиционируя себя главным поборником традиционных ценностей, защитником принципов суннитского ислама в борьбе с наследием кемалистской секуляризации и используя отсылки к легендарному османскому прошлому и ценностям ислама он умело манипулирует настроениями простого народа.

 В целом — он крайне уверенный в себе политик, нередко заносчивый и мстительный.

 За свое восхождение на политический олимп Эрдоган заплатил высокую цену, но в ближайшей перспективе в Турции нет сопоставимого по масштабу политического лидера, способного объединить усилия разных политических платформ и оспорить политическое доминирование Эрдогана.

Но такая, политика Эрдогана привела к тупику и в отношениях с «западным миром». И США и ЕС, отнюдь не в восторге от эскапад взбалмошного рейисе («глава», османский титул которым часто называют Эрдогана в партийных кругах). Фактически эти отношения уже находятся в точке бифуркации, за которой неминуемо последует все большее охлаждение отношений. И опять таки, это именно тот «Гордиев узел» который практически невозможно разрубить, без отстранения Эрдогана от власти. Или по крайней мере, без создания в Турции серьезного альтернативного центра силы, который мог бы уравновесить влияние фигуры Президента.

 Таким образом, у довольно большего количества различных акторов, существует запрос на трансформацию политического курса Турецкой Республики и, в той или иной степени, отстранения Эрдогана от властных рычагов. Можно ли это сделать? Какие методы могут быть наиболее эффективны в этой борьбе? А также, какие политические силы могут стать союзниками и проводниками интересов России в этом щекотливом вопросе, попробуем разобраться в следующей части.