После судного дня: зачем Пекину необитаемые острова?

Китайские дноуглубительные суда возле рифа Мисчиф. Снимок ВМС США, 21 мая 2015 года Фото: U.S. Navy / Reuters / Scanpix / LETA

Наконец, еще одна вероятная причина активизации КНР в ЮКМ связана со стратегией развития ядерных сил. Морской компонент своих стратегических ядерных сил Китай развивает на подводных лодках, крупнейшей базой которых стала гавань Юйлинь (榆林) на тропическом острове Хайнань. Особенность рельефа морского дна делает именно акваторию ЮКМ наиболее логичным местом, где китайские атомные ракетоносцы смогут выходить в открытый океан достаточно незаметно для американских спутников.

Важную роль в более агрессивной линии Пекина играют и внутриполитические факторы. Си Цзиньпин строит свой авторитет вокруг концепции сильного государства. Кампания по борьбе с коррупцией, идея национального возрождения «Китайская мечта» (中国梦), амбициозный внешнеполитический проект «Один пояс – один путь» (一带一路) органично дополняются более напористой дипломатией, при которой Пекин уже не стесняется отстаивать свои национальные интересы. Разумеется, бросать прямой вызов США Китай еще не может, и даже оспорить контроль Японии над островами Сенкаку/Дяоюйдао было бы слишком рискованно – все же японские Силы самообороны достаточно грозный противник, даже если не учитывать американо-японский военный союз.

В этом смысле ЮКМ выглядит хорошим полигоном для набора внутриполитических очков. Из стран – претендентов на спорные территории военным союзником США являются лишь Филиппины, да и то в Пекине уверены, что защищать спорные отмели и скалы американцы не будут. Поэтому постоянное и аккуратное наращивание давления может сделать страны региона более уступчивыми, а самого Си превратить в «великого собирателя земель китайских».

Не последнюю роль в новом курсе играют и связи Си с китайскими военными. После зачисток высокопоставленных военных, Си активно продвигает лояльных себе генералов. В условиях чистки партии и тотального недоверия Си Цзиньпина к гражданскому обществу армия превращается в одну из опор его правления.

Американская и китайская делегации в ходе стратегических переговоров в Пекине. 6 июня 2016 года Фото: Saul Loeb / AFP / Scanpix / LETA

В 1990-е и 2000-е годы Пекин потратил на создание армии нового образца триллионы долларов. По данным SIPRI, реальный военный бюджет КНР в 2015 году составлял около $215 млрд. Из огромной пехотной армии ХХ века Народно-освободительная армия Китая превратилась в современную и высокотехнологичную боевую машину, основа которой – флот, авиация и кибервойска.

Проблема этой армии в том, что последний раз толком она воевала в 1979 году с Вьетнамом, и хотя КНР тогда объявила о своей победе, на самом деле выигранной кампанию назвать нельзя. Китайские эксперты в частных разговорах не скрывают, что большинство военных – сторонники именно жесткой линии в ЮКМ и потому разделяют курс верховного главнокомандующего.

Таким образом, для Китая вопрос эффективного военного контроля над ЮКМ – один из безусловных стратегических приоритетов. Доминирующая сейчас в Пекине точка зрения сводится к тому, что если в 1980-е и 1990-е КНР могла себе позволить следовать заветам Дэн Сяопина и откладывать решение территориальных вопросов в ЮКМ в долгий ящик, то сейчас ставки слишком высоки и Китай уже просто не может позволить себе пасовать.

USS Ronald Reagan (CVN 76) as it transits the Luzon Strait. Ronald Reagan is the flagship of Carrier Strike Group (CSG) 5 and is on patrol in the U.S. 7th Fleet area of responsibility supporting security and stability in the Indo-Asia-Pacific region. (U.S. Navy photo by Mass Communication Specialist 3rd Class Ryan McFarlane)

Цели Пекина вполне очевидны. Развитие островов позволяет Китаю создать военную инфраструктуру в критических точках акватории, удаленных от баз на Хайнане, и организовать постоянное патрулирование ЮКМ. Это поможет создать зону идентификации ПВО над всеми спорными территориями, о возможности которой не раз заявляли китайские военные. В итоге ЮКМ станет участком Мирового океана, где именно Китай будет диктовать правила игры для хозяйственной и особенно военной активности.

Разумеется, действия Китая крайне не нравятся США. Ведь если Китаю удастся осуществить задуманное, то под вопросом окажутся позиции Америки как ключевой военной державы в Юго-Восточной Азии. Возможности Китая диктовать свои правила в ЮКМ вместе с ростом его экономической мощи и торговых связей со странами АСЕАН неизбежно сделают КНР главной державой в регионе – во многом за счет США. Кроме того, действия Китая подрывают фундаментальный для США принцип свободы мореплавания – в какой-то мере именно из-за него в 1773 году произошло Бостонское чаепитие.

США полагаются на принципы открытого моря как одну из гарантий своего процветания и безопасности. В современной интерпретации это означает, прежде всего, свободу прохода коммерческих и военных кораблей в двухсотмильной исключительной экономической зоне любого государства (включая сбор разведданных, против чего выступает Китай), а также исполнение Конвенции ООН по морскому праву, которую США так и не ратифицировали, но формально соблюдают. В этом смысле создание Китаем закрытых участков Мирового океана в критически важном для глобальной торговли ЮКМ прямо противоречит американским интересам.

В Китае, да и в России многие убеждены, что вся напряженность в ЮКМ происходит из-за объявленной США «перебалансировки» (rebalancing) в Азиатско-Тихоокеанском регионе. Между тем эта политика до 2015 года практически не затрагивала ЮКМ, а по отзывам многих американских экспертов и чиновников, до недавнего времени президент Барак Обама пытался найти общий язык с китайским руководством.

Однако, коммуникация по многим стратегическим вопросам не получалась. Последней каплей, вероятно, стал взлом американской базы данных Службы управления кадрами весной 2015 года, в результате которого были похищены личные данные 21,5 млн человек.

После этого инцидента Вашингтон принял решение начать операции по обеспечению свободы мореплавания (ООСМ) в ЮКМ. Как показывает исследователь Brookings Лин Куок, цели этих операций довольно ограниченны. Американские военные корабли проходят через потенциальную исключительную экономическую зону Китая, демонстрируя действенность норм Конвенции по морскому праву, а в отдельных случаях – в пределах двенадцатимильной зоны около насыпных островов, демонстрируя, что эти сооружения не являются островами в понимании конвенции и могут претендовать лишь на пятисотметровую зону безопасности.

Большинство американских экспертов сходятся в том, что американские операции и другие действия являются не стратегией, а скорее средством замаскировать ее отсутствие. Дискуссия о том, какова должна быть стратегия США в ЮКМ на ближайшие 10–15 лет, в США сейчас попросту невозможна, как не было ее и раньше. Такая ситуация вытекает из более глубокой проблемы: отсутствия в США консенсуса по вопросу, как Америка должна относиться к возвышению Китая в XXI веке и превращению его в экономику номер один с серьезными военными возможностями, выходящими за рамки Восточной Азии.

США, конечно, неприятно, что Китай пытается решить территориальные споры со странами АСЕАН, включая союзников США, с позиции силы. Но, несмотря на существующие альянсы, Вашингтон вряд ли сможет убедить американскую публику и Конгресс в необходимости объявлять войну КНР из-за необитаемых скал или песчаных кос. Свобода мореплавания – более серьезный аргумент, но все будет определяться балансом сил в конкретный момент (включая внутриполитическую ситуацию в США и баланс сил в Конгрессе). Если возможные риски от столкновения значительно превысят стоящие на кону интересы, есть шанс, что Вашингтон отступится от их защиты – в конце концов, Китай не собирается закрыть ЮКМ для прохода мирных судов, поскольку сам зависит от морской торговли.

Решение гаагского арбитража стало серьезным ударом по юридическим позициям КНР в споре.  Пекин потерпел поражение по многим чувствительным пунктам. Статус всех участков суши, о которых говорится в иске, был определен как скала или коса, а не остров – а значит, никаких двухсот миль исключительной экономической зоны за них не полагается. Естественным островом не был признан даже Иту-Аба (Тайпиндао, 太平岛), контролирующийся Тайванем, хотя он имел больше всего шансов.

Суд признал, что риф Мисчиф, который КНР превратила в насыпной остров, находится в филиппинской исключительной экономической зоне. Кроме того, арбитраж осудил КНР за нарушение прав филиппинских рыбаков, а также за ущерб экологии. Наконец, суд отверг юридический статус «линии из девяти пунктиров» (九段线) – линии, впервые появившейся на картах республиканского Китая в 1947 году и охватывающей 80% акватории ЮКМ. Пекин никогда четко не прояснял, какой статус имеют эти пунктиры и на что именно КНР претендует (исключительные хозяйственные права или суверенитет). Арбитраж же постановил, что поскольку Китай ратифицировал Конвенцию по морскому праву, то все претензии по историческим основаниям должны быть им отброшены.

Большинство западных аналитиков подчеркивают, что решение арбитража загоняет Китай в угол из-за занятой им заранее жесткой позиции.

В тоже время, высказав все необходимые в таких случаях слова возмущения, Пекин решил снизить накал противостояния. Сейчас эскалация вряд ли отвечает долгосрочным интересам КНР, зато может навредить тактическим задачам. Прежде всего, в сентябре Китай принимает саммит G20. Для Си Цзиньпина это важный способ заявить об укреплении международного престижа страны под его руководством, от итогов саммита будут во многом зависеть отношения с МВФ и окончательное включение юаня в корзину расчета специальных прав заимствования. Если бы Барак Обама решил не ехать на саммит, а заодно уговорил своих ближайших союзников (по крайней мере японского премьера Синдзо Абэ), встреча в Ханчжоу была бы омрачена. Именно поэтому, принимая в Пекине 25 июля советника президента США по национальной безопасности Сьюзан Райс, Си говорил о необходимости сглаживать противоречия. В том же духе проходила встреча Джона Керри с Ван И в Лаосе.

Остудив страсти, Пекин может помешать странам АСЕАН выработать солидарную позицию по спорам в ЮКМ. США также не намерены идти на обострение. Визит в Китай начальника штаба ВМС США Джона Ричардсона, самого высокопоставленного военного моряка в системе Пентагона, и его переговоры с главой китайского ВМФ У Шэнли (吴胜利) должны создать основу для предотвращения возможных инцидентов и обострения.

Все эти движения вовсе не означают, что стороны и правда готовятся к мирному развитию событий. Действия Китая пока непредсказуемы, но в прошлом Пекин мастерски сначала нагнетал, а потом сбивал напряжение, при этом продвигаясь понемногу к своей цели. Именно так в свое время происходило с оккупацией нескольких участков суши в ЮКМ и созданием искусственных островов. Остынув после унизительной потери лица, Пекин может вернуться к тактике медленного наращивания давления – как дипломатического, так и через создание «фактов на земле», вернее, посреди морской глади ЮКМ. Особенно подходящим выглядит период между выборами в США и окончательным формированием новой администрации – учитывая непредсказуемость гонки, а также раскол Конгресса, формирование полноценной администрации явно растянется, что снизит эффективность американского ответа на китайские шаги.

В самих же США по-прежнему царит растерянность, и многое будет зависеть от личности следующего президента. Хиллари Клинтон, вероятно, будет действовать жестко, но основной упор будет сделан не на военную силу, а на попытки построить правила игры и общие механизмы безопасности. Позиция Дональда Трампа неясна, однако его негативные высказывания о военных союзах могут соблазнить КНР на какие-нибудь активные действия. Момент истины может наступить через 5–7 лет, когда КНР создаст инфраструктуру для поддержания зоны ПВО над ЮКМ и потребует ее исполнения. Тогда перед президентом США встанет вопрос, пытаться ли ее нарушить, рискуя войной с Китаем, или принять новую реальность. Правда, многие в Вашингтоне ожидают, что через пять лет масштаб внутренних проблем в КНР будет таков, что Китаю будет не до маленькой войны, которая может оказаться вовсе не победоносной.

Александр Габуев