Copyright@ Cezarium 2021
Главная » История и культура » Казанское взятие, часть I
2017-06-18 нет комментариев История и культура Просмотры: 1438

Казанское взятие, часть I

Представляем Вашему вниманию серию исторических заметок на тему покорения Московским княжеством Казанского ханства и других осколков Золотой Орды. Из слабого, раздираемого на часть изнутри и снаружи княжества, Москва постепенно становится собирателем русских земель, скидывает ненавистное иго и одно за другим покоряет окрестные земли. Молодое государство со всех сторон воюет с Польшей, Литвой, Швецией, крымскими татарами, а также более мелкими периферийными странами того времени. Для нормального роста и развития Москва должна была раз и навсегда уничтожить угрозу из степи, покорить ее и взять под контроль. Казанское взятие в XVI веке стало началом превращения Москвы из второсортного регионального государства в великую европейскую державу и имело  огромное значение для будущего всей Евразии. Подчеркнем, что борьба Москвы и Казани это не только борьба двух средневековых держав, а борьба двух цивилизаций:  европейской оседлой и   азиатской кочевой. Во многом эта победа определила будущую имперскую идеологию русского государства и на столетия определила вектор его развития.

Восприятие истории, историческая память – вещь парадоксальная. Иногда воспалившийся национализм раздувает на безрыбье совершенно ничтожные эпизоды в победы воистину титанические. Здесь и великая и ужасная битва под Крутами, в которой с обеих сторон суммарно принимало участие в лучшем случае 4500 человек, здесь блистательные виктории прибалтийских государств, например созданной при содействии немцев эстонской диверсионной группы Эрна, которая сумела совершить только один единственный акт подрыва ж/д путей, прежде чем была уничтожена, и в честь которой в современной Эстонии ежегодно с 1993 проводится военно-патриотическая и военно-спортивная игра, на которой всем участникам рассказывают о том, что эстонцы едва ли не сами отвоевали свою свободу у проклятых советов. Разумеется, более чем достаточно подобных примеров и в государствах дальнего зарубежья, просто приведённые выше примеры для нас несколько ближе к телу. Иной вариант – присвоение себе вполне реальных военных подвигов прошлого, которые к нынешним временам не имеют ни малейшего отношения – и лучший пример здесь претензия итальянской и даже румынской армии на преемственность к славе Рима.

Однако же, в подобного рода государствах победы тщательно выискиваются, их протирают от пыли веков, не просто кладут на полку, но вставляют в оправу высшей пробы пафоса и патетики, а затем выкладывают на всеобщее обозрение, регулярно подсовывая консолидирующую нацию перемогу под нос и старому и малому. В тех же государствах, у тех наций, чья история действительно богата военными успехами, ситуация бывает парадоксальным образом противоположной. Никому не требуется ничего доказывать – ни внешним силам, ни самим себе. Когда вы – один из мировых символов брутальности, победитель, вынесший основную тяжесть боёв в самой большой войне в истории вообще, представления о славном прошлом становятся предельно обобщёнными, размытыми. А там кроются подлинные бриллианты, которые не нуждаются почти в огранке и обработке шершавыми языками – просто достань из сундука специализированных книг и профессиональных дискуссий – и с яркостью звезды засияют на солнце. В этой серии речь пойдёт об одном из таких “бриллиантов” отечественной военной истории – о битве, которую без натяжек и преувеличений можно включить в список важнейших для нашей Родины вообще, а так же – в число самых масштабных баталий своего века – о Казанском взятии.

Что вообще знает об этом средний гражданин? В уме сразу всплывает личность Ивана Грозного – и то скорее не исторического, а комедийно-киношного, который “Казань брал, Астрахань брал, а Шпака – не брал”. Кто-то, особенно из бывавших в Казани, вспомнит о царице Сююмбике, правившей в качестве регентши во время последней войны ханства, и о башне Казанского кремля, носящего её имя. Некоторые могут вспомнить, что в осаде и штурме участвовал в качестве русского полководца князь Васиилий Семёнович Серебрянный-Оболенский, ставший много позже героем романа Алексея Толстого “Князь Серебрянный”. И уже редкие, интересующиеся историей люди смогут припомнить отдельные имена и подробности, но тоже довольно бессвязно: выдающийся инженер Иван Выродков, что-то про немцев, заложивших бомбу с часовыми механизмом, что-то про казаков – но всё без подробностей.

В действительности же речь идёт о событии, которое определило дальнейший ход истории для нашей страны – и не только напрямую, но и косвенно – решения, принимавшиеся непосредственно после победы, заложили основы дальнейшего имперского проекта России, её взаимодействия с народами и территориями, попадающими в её политическую орбиту. Впрочем, о значении – в некоторых отношениях так просто эпохальном, победы над Казанским ханством мы ещё поговорим. А пока что нужно очертить круг – и довольно широкий, предшествующих обстоятельств. Начать же стоит с того откуда вообще взялось Ханство и что оно собой представляло. Сразу оговорюсь, что существует своеобразная, но достаточно сплочённая и хорошо себя чувствующая на национально-республиканской почве Татарстана историческая школа, дающая свои версии многих фактов и событий, но я предпочту держаться в этом отношении традиционной российской линии – с некоторыми своими дополнениями. Чтобы понять, что такое Казань, нужно понять, что такое Иго, а чтобы понять что такое Иго, нужно понять что такое Золотая орда. Появилась она не сразу – и это тоже важно. Русь была покорена не ей, а единым и огромным монгольским государством – вторым по размерам за всю историю мира, а если взять такой дополнительный параметр, как непрерывность территорий, то первым. Нельзя сказать, что монголы не заметили нашего сопротивления – нет, в некоторых случаях оно было весьма приличным и даже делало честь нам по сравнению с кое-какими гораздо более населёнными и сильными государствами, павшими под натиском монголов. Однако, всё равно мы были не более чем эпизодом в великом походе на Запад — к Последнему морю. И вёл монголов в этом походе Бату, известный у нас как Батый – второй сын Джучи – старшего из сыновей Чингисхана, т. е. внук величайшего из монголов. Он дошёл до Адриатики у Сплита, разбив поляков и чехов, венгров и хорватов, его передовые отряды были недалеко от Вены, а с другого фланга приступили к разорению Силезии… И тут он был вынужден быстро свернуть все операции и уйти. Была ли тем самым спасена Европа? Очень возможно, что да.

Монголо-татарское нашествие на Русь

Монголо-татарское нашествие на Русь

Но Батый не думал о Европе – он думал о Каракоруме и о предстоящих выборах нового Великого Хана. И здесь самое время кратко пройтись по системе власти и управления у монголов, а так же о том, кто и в какой мере может считаться монгольской знатью. Существует утверждение, что Чингисхан ввёл десятичное деление для монгольской армии: десяток, сотня, тысяча и десять тысяч – тумен, который на Руси превратился в тьму, а его начальник, соответственно, в темника. Это одновременно и верно и неверно. Чингисхан поделил не некую отдельно существующую армию – он поделил всех монголов! Фактически дело выглядит следующим образом: “десяток” – это объединение людей, выставляющих 10 бойцов, то же для “сотни” и так далее. И вот именно этими объединениями и командовали соответствующие фигуры, которые на первых порах очень условно можно считать монгольской знатью. Да, некогда, в самом начале тумены формировались на основе новопокорившихся кочевых племён, но очень скоро мудрый Чингисхан оторвал племенных вождей от корней, начав тасовать командующих между туменами. К моменту смерти первого Великого хана процесс перемешивания зашёл уже довольно далеко, а к моменту Западного похода – ещё дальше. Лишь много позже – через доброе столетие процесс “прорастания” командующих к своим подразделениям зайдёт достаточно далеко, чтобы надёжно начала устанавливаться преемственность от отца к сыну и позиция стала бы наследуемой привилегией. Вообще знать в оседлой цивилизации опирается на землю. При феодализме всё в конечном счёте упирается в объем земельной собственности – в том числе и позиция на знаменитой “лестнице”. Нет, в каждом правиле – свои исключения – бывали бароны с владениями достойными герцогов, бывали герцоги, скатившиеся до среднего барона, но в целом всё было довольно стройно. И даже короля с маленьким доменом зачастую, разумеется довольно благопристойно, но всё же посылал куда подалее его вассал с большим. В кочевом обществе были, разумеется, свои имущественные параметры – число скотины, но в большей мере речь шла просто о том числе людей, которая готова пойти с тобой и за тобой в случае кочевки. В силу этого отношение к знатности рода было в большей мере пропитано мистическим, а не рациональным, что иногда способствовало ослаблению, а иногда – усилению власти. К чему всё это предисловие? К вопросу, который будет принципиально важен даже в середине XVI столетия для наследников кочевого мира – вопросу о происхождении от Чингисхана. Править может только чингизид – таков закон. И был он столь незыблем, что даже самые выдающиеся вожди не принадлежащие к заветному числу потомков Темучжина, не рисковали прямо объявлять себя ханами. Это касается даже величайшего из великих – второго после Чингисхана человека в истории, так сказать, монгольского мира – Тимура/Тамерлана. Всю свою жизнь он так и остался на позиции, эквивалентной более понятному и знакомому нам визирю, при нескольких сменивших друг друга ханах-декорациях. И то же самое – даже не закулисный серый кардинал, а вполне явный правитель, но при живых и “правящих” ханах-чингизидах – темник и беклярбек (примерный аналог всё того же визиря, или великого канцлера) Мамай.

казань3

Итак, править должен чингизид. Но какой? И здесь – вторая особенность. Уже после первого Великого хана – самого Чингисхана, началось то, что мы, привыкшие к европейской традиции, едва ли можем назвать иначе, как наследственной чехардой. Преемником отца стал его третий сын Угэдей – причём не вполне ясно по воле отца, ещё при жизни сделавшего такой выбор, либо по утверждению великого собрания — Курултая. Что есть Курултай? Если взглянуть на современные ходульные определения, то речь о некоем собрании “монгольских князей”, которые и выбирали Великого хана. Реальность же такова, что в эту эпоху никаких “князей”, даже закавыченных, ещё не было – были командиры тех самых десятков, сотен и так далее, о которых шла речь выше. Людей, которые были полностью зависимы от своего главного командира – непосредственного потомка Чингисхана, который и производил назначения. Вместе с тем, был ещё один любопытный момент – участвовали в Курултае только действующие командиры – именно по этой причине нельзя было просто послать кого-то из продолжающей Поход на Запад армии.

татаро-монгольские всадники

татаро-монгольские всадники

И вот Батый едет в Каракорум – столицу-ставку. Реально перед Курултаем стояла задача выбрать из числа потомков Чингисхана – другие кандидаты не рассматривались, а значит, все офицеры действуют исключительно в качестве партий какого-то чингизида. Какого? Конечно же, своего верховного командира! Да он и попросту сменит тех, кто внезапно начнёт проявлять хоть тень нелояльности ещё до Курултая. Вот и выходит, что есть определённый круг братьев, а затем дядьёв и племянников, за каждым из которых стоит своя армия и каждый из которых имеет те же права, что и другие. Удивительно не то, что склоки возникли, а что они сразу не разнесли империю. Выход, однако, подсказала сама жизнь. То, что когда-то было мобильными армиями, не имевшими даже по меркам кочевником географической привязки, с окончанием походов, начало привязываться к определённым регионам. Для Батыя и его потомков это был как раз запад империи. Так начала формироваться система улусов. Тот, кто приезжал на очередной курултай сильнейшим составом, а так же кому благоволили советники и жены умершего Великого хана – это тоже играло свою роль, превращался в Великого хана, старшинство которого признавалось всеми. Он мог приказывать другим ханам. Но вот менять их – не применяя к военной силе (и беря на себя соответствующие риски) уже не мог. Слово улус в нашей историографии обычно вовсе не переводят, но в тех случаях, когда перевод всё же даётся, то обычно это довольно корявое и не вполне уместное здесь “государство”. Гораздо правильнее здесь будет владение, тем более, что после первого слова почти всегда шло имя – Улус такого-то. Это могло быть имя действующего хана, могло быть имя основателя, редко – просто имя какого-то выдающегося хана из числа прошлых владельцев (например, хана Узбека), ну а позднее, когда то, что мы знаем как Золотую орду, обрело окончательную самостоятельность, появилось ещё выражение Улу Улус, где Улу – это великий, или великое. Великое владение. Улус Джучи. В этом смысле словосочетание Золотая орда – двойная ошибка. Во-первых, в оригинальных документах эпохи Ига есть только одно слово – просто Орда, лишь потом, когда Орд станет много (об этом разговор у нас ещё впереди), в ретроспективе ту, первую, станут именовать Золотой, подхватив описание из одной описывающей путешествие туда бумаги. Окончательно термин, как и почти все русские исторические термины, закрепится уже в XIX веке. В реальности же речь шла не о стране, а о ханской мобильной ставке, центром которой был шитый золотой нитью большой шатёр, где располагался хан – он то и есть золотая орда.

Фрагмент диорамы «Оборона Старой Рязани от нашествия хана Батыя 1237 года»

Фрагмент диорамы «Оборона Старой Рязани от нашествия хана Батыя 1237 года»

Что же такое Иго? Почему вообще Русь не вошла в состав монгольской державы напрямую? Мы, конечно, можем тешить себя мыслью об огромной силе русского сопротивления, о той памяти, которую оставил по себе Евпатий Коловрат, об обороне Козельска, но реальность прозаичнее. Монголы периода завоевания были всё же кочевниками – в основе всего – в том числе и военной мощи, лежал скот и его выпас. Основная же часть русских земель того времени лежала в такой климатической зоне и в таких густых лесах, где подобное было почти невозможно. Монголы могли покорить Русь, но не жить там. В этом смысле другой важный пример – это большая часть Сибири, которую иногда на современных картах почти всю закрашивают в монгольские цвета, а иногда меньше, чем не треть. Очевидно, что никаких противников, которые могли бы составить военную оппозицию монголам, в Сибири не было – хану вынуждены были подчиняться все… все, до кого доезжали монгольские эмиссары и сборщики дани, а происходило это, по-видимому, не везде и не всегда. У Руси была, впрочем, существенная разница – она была более развитой, более населённой, более крепкой. Если в Сибири те племена, которые жили в с лишком холодной для скотопасов зоне, могли заплатить дань и жить сравнительно вольно, то Русь монголы здраво решили контролировать. Как? Через систему ярлыка на великое княжение, и, в меньшей степени, ярлыка на русскую митрополию. И если митрополита всё же подбирала сама церковь, а хан утверждал, то Великого князя Владимирского назначала Орда – и умело стравливала меж собой претендентов. Подчёркивалась красной нитью мысль, что куда проще, безопаснее и удобнее, чем копить военную силу и строить крепости, потратить часть этих средств на выражение лояльности хану. Крепости всё равно будут разрушены, если хан пожелает, а так – никакого риска, хан велик, грозен, но милостив. Так это работало довольно долго – самые хитрые из отечественных князей – князья Московские, тоже сообразили, что деньги иногда дают больше власти, чем мечи. Они были, пожалуй, самыми лояльными к Орде в течение долгого времени – и они же в итоге покончили с Игом, накопив золота и авторитета, дождавшись, когда Орда ослабнет.

"Баскаки" - картина С.В. Иванова (1909 г)

«Баскаки» — картина С.В. Иванова (1909 г)

Само по себе Иго было одновременно и тяжелее, и легче, чем, например, если бы Русь стала вассалом европейского государства той же эпохи. Монголы действительно брали деньги и не лезли в душу. Причём изначально и деньги то брали больше в символическом отношении. Здесь снова нужно подчеркнуть разницу между оседлым и кочевым миром. Дань не очень то и нужна классическим кочевникам – им негде тратить своё золото. Старые волжские торговые города, вроде Булгара, после первой атаки монголов на долгое время кончились, а новые ещё не возникли – занятая область и так никогда не была местом расселения крупной оседлой культуры. Кочевникам негде не только расходовать, но и хранить большую казну. Возить с собой? Зарыть в поле? Нет. Дань – это прежде всего символическое признание подчинённости. В Европе побеждённый платил победителю, но один раз, одну сумму – контрибуцию. И пусть сама выплата могла растянуться на много лет, но сумма была конечной. Вассал мог что-то выплачивать своему сюзерену, а мог и наоборот получать – отношения всегда были взаимообратными. Данник хана платил потому, что признавал верховенство.

Обычно – не такие уж страшные суммы. Но подспудно подразумевалось, что он – в полной власти повелителя, и если тому вдруг понадобится больше, то он приедет и возьмёт – пусть даже вообще всё. Редко, но случалось и такое, особенно если хана прогневить.

Так было на начальном этапе, но времена менялись. Монголов было мало на ту половину континента, которую они заняли, они растворялись среди завоёванных, ассимилировались культурно и фактически. Быстрее всего, конечно, в тех местах, где уже были великие оседлые государства. Прежде всего, в Китае. Фактически, монгольская империя, как даже формально единое государство прекратила существовать после того, как улус, где находилась первоначальная территория расселения монголов и ставка Великого Хана стала по своей сути новой инкарнацией Китайской империи, только с монгольской династией во главе.

казань 8

Иван Мизеров

Источник

Обсуждения закрыты для данной страницы