Ракеты Северной Кореи успели стать любимым медийным пугалом остального мира. Вокруг этой темы накручена масса мифов, натяжек, пропаганды, а иногда и откровенной лжи. Каковы реальные успехи северян в ракетостроении, как они были достигнуты и кто помогал им в освоении столь сложных технологий?

Ракетная программа КНДР привлекает в последние годы значительное внимание. Один из самых обсуждаемых вопросов — развитие текущих возможностей. Общепринятый взгляд на уровень развития КНДР не сильно вяжется с новостями о новых ракетных успехах Пхеньяна.

Это противоречие часто объясняется тем, что на самом деле северяне — чьи-то «клиенты» и без внешней помощи они и шагу сделать не способны. На самом деле все намного сложнее, но прежде следует отметить кое-какие нюансы.

Во-первых, КНДР остается одной из самых закрытых стран и самой закрытой ракетно-ядерной державой, поэтому достоверной информации крайне мало.

Во-вторых, Северная Корея окружена ореолом как враждебной пропаганды, так и просто надуманной сенсационности. Во многом повторяется ситуация с публикациями СМИ о якобы новых военных проектах Саддама в 1990-х. Домыслы и прямая дезинформация еще более затуманивают картину.

В-третьих, степень зависимости северян от внешней помощи сильно менялась как от проекта к проекту, так и в целом с годами, как менялся и список основных партнеров по «ракетному кружку».

В-четвертых, отсутствует единая система классификации северокорейских баллистических ракет (БР). Разные источники используют свои индексы, а потому какое-нибудь SCUD D может обозначать совсем разные ракеты в арсеналах Корейской народной армии (КНА).

Первый учитель

Вопреки расхожему мнению, это был не СССР. В Кремле уже с конца 1950-х относились к Пхеньяну настороженно и поэтому, хотя и поддерживали в рамках блоковой логики, не слишком баловали поставками вооружений. Особенно это выделялось на фоне военной помощи СССР арабским странам. Египет и Сирия в огромных объемах и в широчайшем ассортименте получали то, о чем Пхеньян не мог и мечтать.

С другой стороны, никто КНДР бросать не собирался, и в периоды потепления отношений Союз поставлял военную технику в значительных количествах. Тем не менее о содействии в военной ракетной программе не могло быть и речи.

В 1965-1968 годах были небольшие поставки комплексов 2К6 «Луна» (9 пусковых установок, несколько десятков ракет и смежные машины комплекса). Но эта система с ракетами диаметром 415 миллиметров и дальностью не более 45 километров бледно выглядела на фоне тех арсеналов, которые развернули в те годы США на юге полуострова. СССР обычно ссылался на обязательство защитить КНДР в случае нападения, подразумевая, что «самим вам запасы наступательного оружия ни к чему».

Однако Пхеньян не собирался во всем полагаться на отношения с одним союзником и самостоятельно вел сбор информации о БР. Где-то с середины 1960-х в различных военных вузах и НИИ (тогда еще только появившихся, поскольку страна едва завершила первую фазу индустриализации и в целом была отсталой) занялись БР на жидком топливе.

Тщательно изучалась немецкая «Фау-2». Еще одним «учебным образцом» послужила ракета от советского зенитного комплекса СА-75. Интересовал в первую очередь жидкостный реактивный двигатель. Кстати, он сам по себе оказался столь удачным, что в некоторых странах использовался для создания БР: речь об индийской «Притви» и иракской «Аль-Самуд-2».

В середине 1970-х ситуация изменилась: на помощь пришел Китай. В те годы КНР стремилась увеличить свое влияние на КНДР, а Пхеньян хотел по максимуму использовать советско-китайскую конкуренцию. Северокорейским специалистам в 1975 году удалось стать участниками китайского проекта по разработке новой БР DF-61. Точная хронология участия КНДР в проекте неизвестна: источники сильно расходятся. Работы начались между 1975-м и 1977-м, а свернуты были между 1977-м и 1980-м.

Если обобщить то, что содержится в открытых источниках, получается примерно следующее. Это жидкостная БР, проектировавшаяся в двух вариантах. Для КНР — с дальностью 1000 километров и полезной нагрузкой в виде ядерной боеголовки весом 500 килограммов. Для КНДР — с дальностью 600 километров и обычной боеголовкой весом 1000 килограммов. Длина ракеты — 9 метров, диаметр — метр.

Политические перемены в Китае привели сперва к замораживанию проекта, а потом и к полной отмене (к 1980 году). Китайцы с тех пор сосредоточились в этом классе на твердотопливных ракетах. Тем не менее для северян это была неплохая школа: они получили практический опыт совместной работы с квалифицированным специалистами, а также смогли ознакомиться с ракетными технологиями КНР. Это им пригодилось в другом проекте.

«Эльбрус» из страны пирамид

Еще в 1960-х Пхеньян в роли «брата по национально-освободительной борьбе с силами империализма» активно вмешивался в конфликты в Азии и Африке. Северяне участвовали не только во вьетнамской, но и в арабо-израильских войнах. Так, во время войны 1967 года в Сирии находились 25 пилотов из КНДР, а 30 военных летчиков были в Сирии и Египте во время войны 1973 года. Причем в Египте северокорейские пилоты на МиГ-21 даже вступали в бои с ВВС Израиля. Эта помощь вскоре полностью окупилась.

Как уже указывалось, Египет мог получать из СССР то, о чем в КНДР не могли и мечтать, в том числе и советские ракетные комплексы с тактическими и оперативно-тактическими БР. Вот ими-то Каир и рассчитывался с Пхеньяном.

В 1975-1976 годах из Египта поступили несколько советских ракетных комплексов «Луна-М». На радостях было решено начать «обратный инжиниринг» в интересах развития собственного ракетного производства. Однако вскоре программу отменили: все ресурсы бросили на более интересную задачу.

В 1979-1980 годах из Египта доставили два или три ракетных комплекса 9К72 «Эльбрус» с ракетами Р-17, в западных системах классификации обозначаемых как SCUD B. Это уже была вполне серьезная вещь, и копирование этой системы стало первым успехом КНДР. Тем более что у северян имелся опыт по другому проекту с одноступенчатой жидкостной БР малой дальности — DF-61.

В начале 1980-х северокорейская программа БР переходит в практическую плоскость. Была создана соответствующая рабочая группа, а потом и организационные структуры в отраслевых оборонных ведомствах. Приступили к строительству инфраструктуры, в том числе испытательной. Для первых пусков выбрали мыс Мусу на берегу Японского моря. Это будущий Восточноморский космодром, именно там потом испытывались многие боевые и космические ракеты КНДР.

В 1982 году удалось более-менее разобраться с советской ракетой и к 1984-му завершилось создание своих прототипов. Причем образцы нельзя назвать в полном смысле слова продукцией обратного воспроизводства. Полностью «своими» были только корпуса, баки и некоторые второстепенные детали. Двигатели, гироскопы и т.д. поступали от других владельцев оригинальных советских ракет. Есть информация об использовании гироскопов западного производства, полученных также через третьи руки. В апреле-сентябре 1984 года провели серию испытаний, три пуска увенчались успехом. В то же время в составе КНА сформировали первые части, занятые испытаниями и отработкой регламентов эксплуатации нового оружия.

Созданная ракета «Хвасон-5» отличалась от советского оригинала в основном увеличенной дальностью. Если дальность оригинала не превышала 300 километров (в зависимости от модификации и направления полета относительно вращения Земли), то северокорейская адаптация преодолевала 340 километров. В 1985-86 годах запустили серийное производство — к этому моменту промышленность КНДР уже освоила выпуск основных компонентов ракет.

Помогло и то, что на ракеты сразу нашелся покупатель. В это время Иран, крупный оружейный клиент, вел кровопролитную войну с Ираком, располагавшим советскими Р-17. Иран же находился в изоляции и испытывал острую потребность в вооружении и технике. Потому Иран и КНДР быстро договорились: Тегеран получал минометы, РСЗО, танки, а Пхеньян — валюту и нефть. Теперь для Ирана подоспели и БР.

В июне 1987 года было подписано соглашение о поставках Ирану ракет «Хвасон-5», первые отгрузки состоялись уже в июле. В ходе «войны городов» 1988 года, когда Ирак и Иран широко применяли БР против городов противника, «Хвасон-5» сыграл большую роль и прошел полномасштабные испытания в боевых условиях. Иранцы запустили по городам врага 77 ракет. И хотя известно, что попыток было куда больше, и даже происходили ЧП со взрывом ракет на старте, «Хвасон-5» показал себя полноценной боевой БР. Тем более что в процессе боевого применения специалисты находили недочеты в конструкции и совершенствовали ракету.

Однако у Ирака появилось новое оружие — ракета «Аль-Хусейн». По сути, это удлиненная (почти на 1,5 метра) переделка оригинальной советской ракеты с большим запасом топлива и сниженной полезной нагрузкой. Причем делали ее из разобранных советских ракет. Вначале на сборку одного «Аль-Хусейна» уходило три советских Р-17, далее эффективность работ выросла, и на сборку двух «Аль-Хусейнов» тратили три Р-17. Иракцы также использовали в ракете западные компоненты — например, турбонасосы из ФРГ. В итоге удалось создать ракету с дальностью 600-650 километров, хотя и с крайне низкой точностью.

Поэтому иранцы заказали в КНДР новую БР с увеличенной дальностью. Самим северянам тоже была нужна ракета, способная перекрыть всю территорию Южной Кореи, «Хвасон-5» этого не мог. Выбрали консервативный путь постепенных частичных улучшений старой ракеты: более легкие конструкционные материалы, снижение веса головной части, опыты с уменьшением толщины стенок баков. Без всяких революций была создана «Хвасон-6», в западных источниках обычно именуемая SCUD C, с дальностью около 500 километров.

Испытания шли в 1990-1993 годах, частично на территориях стран-партнеров — Ирана и Сирии. В Иране «Хвасон-5» и «Хвасон-6» были поставлены на вооружение под индексами «Шехаб-1» и «Шехаб-2», их производство постепенно локализовали в 1990-х при содействии КНДР.

В общем, ничего экстраординарного: взята не самая сложная система и постепенно скопирована, а потом путем внесения изменений на ее базе создали целое семейство новых изделий. Процесс шел и в 2000-х, но рассказ об этих ракетах требует отдельной статьи.

Самобытное творчество

Несмотря на успехи с тюнингом старых советских конструкций, предел возможностей был очевиден. Военная география региона требовала систем доставки достаточно тяжелых (1000-1500 килограммов) боеголовок с дальностью 1000 километров и более — до баз противника в Японии.

В конце 1980-х начались работы над полностью самостоятельной конструкцией, хотя и на базе технологий «Хвасонов» в части конструкционных материалов, топлива и систем управления. Результатом стала ракета, получившая за пределами страны название «Нодон». Иран частично финансировал проект, а также искал для КНДР материалы на мировых рынках.

Фактически была создана пропорционально (в полтора раза) увеличенная модель «Хвасон-6» с двигательной установкой, сильно переделанной на базе «конструктора» из двигателей ракет Р-17. Испытания прошли в 1993 году, и эта ракета поступила в 1990-е на вооружение не только в КНДР, но также в Иране («Шехаб-3») и в Пакистане («Гхаури-1»).

Ничего сверхъестественного: экстенсивное наращивание возможностей на базе хорошо освоенной технологии. При этом КНДР в данном случае выступала не импортером технологии, а экспортером.

Дамаск поставил «Точку»

В свое время Дамаск и Пхеньян наладили очень хорошие отношения. Северяне отправляли пилотов в Сирию в 1973-1975 годах, а в последующие десятилетия поставляли большое количество военной техники, помогая и с модернизацией (не исключая и БР). Однако и Асаду было что предложить Ким Чен Иру.

В 1983 году Сирия получила первые советские ракетные комплексы 9К79 «Точка» с твердотопливными ракетами 9М79, имевшими дальность до 70 километров и достаточно высокую точность. В середине 1990-х в Сирии с этими ракетами смогли ознакомиться специалисты Северной Кореи, а в 1996 году Пхеньян получил несколько ракет для изучения.

Уже в 2005 году состоялось первое успешное испытание местного варианта — твердотопливной БР KN-02. Именно варианта, а не чистой копии. Дело в том, что для северокорейской версии характерна увеличенная дальность: на первых же испытаниях она составила 100-120 километров, а в процессе модернизации (по оценкам иностранных разведок) KN-02 сумела достичь дальности свыше 200 километров.

Бывшие ученики

Сперва Иран был чистым импортером ракетной техники и технологий из КНДР. До 2000-х именно корейская сторона «тянула» в этом дуэте. Однако по мере общего экономического и технологического роста Иран запустил множество ракетных программ.

Из-за огромной разницы в доступных ресурсах иранцы добились ряда успехов раньше бывших учителей. Так, Иран вывел свой спутник на своей ракете-носителе в 2009 году, в то время как КНДР это удалось только в 2012-м. Тем не менее Иран на протяжении второй половины 2000-х был главной испытательной площадкой дуэта. Очень многое из того, что иранцы показывали в 2000-х, северяне демонстрировали потом в 2010-х. Очевидно, что иранцы из учеников превратились как минимум в равных партнеров.

С 2000-х ракетчики двух стран занимались изучением и воссозданием ряда советских технологий, доступ к которым был закрыт до момента распада СССР. В 1990-х годах резко и неуправляемо стали доступны многие образцы советской техники, техническая документация, а также специалисты оборонки, влачившие нищенское существование и готовые работать за копейки. По бывшему СССР тогда колесили разведчики не только из КНДР, но и из Южной Кореи, Китая и других стран. В 2000-х порядок был наведен, но утечь успело многое. В те же годы в США рассекречивали (как «историческую») информацию о военных и космических ракетных программах 1950-1970-х. Эти сведения также тщательно собирали и изучали.

Разговоры о поставках снятых с вооружения советских БР в КНДР — явная дезинформация, достигнутый северянами уровень этого не требовал. Они могли частично заимствовать чужие решения и заниматься не тупым копированием, а самостоятельным «творчеством по мотивам». Для заимствования на просторах развалившейся советской империи много чем можно было поживиться — пусть в виде фрагментов огромного паззла, но ведь и не весь набор требовался, многое можно было додумать самим.

Судя по всему, источником вдохновения действительно послужила советская морская БР Р-27. Ряд решений во второй ступени успешно запущенного иранского космического носителя «Сафир» (2009 год), а также в испытанной в 2016-м северокорейской ракете «Хвасон-10» явно на это указывают. Речь не только о компоновочных решениях двигательной установки, но и о выборе пары «горючее — окиcлитель». Последние испытания показывают, что достигнут технологический уровень, сопоставимый с советской Р-27. Однако при этом «Хвасон-10» клонами Р-27 не являются.

Еще интереснее то, что у испытываемой ныне твердотопливной БР для подводных лодок вообще не просматривается прямого иностранного прототипа.

И что все это значит?

Лишь то, что джинн уже выпущен из бутылки: КНДР стала полноценной ракетной державой, причем куда более самостоятельной, чем принято думать.

Они прошли путь от изучения ракет Второй мировой по книжкам к копированию полученной «в железе» советской ракеты. Освоив серийное производство компонентов этих ракет и сборку, приступили к созданию более совершенных версий. Параллельно разрабатывали полностью новые ракеты на основе аналогичных технологий. И занялись вполне успешным проектированием новых ракет на базе других, куда более современных технологий.

При этом постепенно отпала необходимость получать технику в готовом виде. Теперь все в руках местных технарей. Современные плоды трудов северокорейских инженеров будут рассмотрены в отдельной статье.